Христианский фольклор: «Своими грехами мы снова распинаем Христа»

Вам ведь всем хорошо знакомо это чувство? Ну вот… Опять… Как я мог? А я ведь так сильно старался… А я ведь так долго держался… И вот. Снова. Согрешил.

Всякий человек, осознавший насколько он грешен, а Бог – свят, попадает в кризис. Невозможно спастись, минуя этот кризис. Но понимания лишь только этих двух истин недостаточно для спасения. Достаточно для того, чтобы сойти с ума или погрузиться в депрессию. Для спасения же необходимо увидеть в распятом, воскресшем и вознесенном Христе единственный путь выхода из этого кризиса. Грех отвратителен. Бог свят. Христос раз и навсегда заплатил за мой грех и удовлетворил Божью справедливость. Только это дает мне мир с Богом, и только это помогает не погрязнуть в болоте депрессии.

Но мы продолжаем согрешать. Это мучительно для нас. Мы снова чувствуем на себе бремя вины. Что же мне с собой поделать? Я ведь обещал Богу, что буду во всем Ему угождать. Получается, я лицемер. Я обещаю – и не исполняю.

Мы страшимся, что можем окончательно «распуститься» и погрязнуть в грехах по уши. Тогда мы начинаем придумывать для себя (а впоследствии и для других, передавая им свой опыт) «шпоры», которые бы больно кололи нашу совесть. Мы уверены, что это отобьет у нас всякое желание грешить. Таких «шпор» есть великое множество, кому что нравится. Но мне кажется, что самая суровая – это приведенная в заголовке.

Пишу и вспоминаю свое бурное духовное детство. Именно таким способом я пытался побороть грех. Это было мучительно. Никому такого не посоветую.  

Логика этого подхода такова, что чем страшнее мы представляем себе грех, тем сильнее это воздействует на нас, тем меньше мы будем грешить. Поэтому сознание христианина с подобным мышлением инстинктивно ищет все более и более сильные стимулы. Сказать, что грех огорчает Святого Духа (Еф 4:30), что это непокорность Богу (1 Фесс 4:8), нарушение Божьего закона (1 Ин 3:4) – уже не та доза адреналина. Не помогает. Другое дело – сказать, что каждый раз, когда я согрешаю, я сознательно, собственными руками вбиваю гвозди в руки Христа! Мало того, что Он пострадал две тысячи лет назад, так я снова приношу Ему муки своими поступками!

Драматично, за душу берет, но все равно не помогает. Даже самый сентиментальный христианин в глубине души все же понимает, что это не больше, чем красочный образ. Не стыкуется как-то все. Ведь Христос воскрес, Он уже не на кресте. Неужели еще одно мое согрешение каким-то образом усугубило Его страдания, происходившие две тысячи лет назад? А ведь я согрешаю часто… А ведь не я один согрешаю…

Не бывает христианского фольклора без ссылки на Библию. В данном случае конечно же речь идет о Евр 6:6. Возьмем чуть шире для контекста:

Ибо невозможно — однажды просвещенных, и вкусивших дара небесного, и соделавшихся причастниками Духа Святого, и вкусивших благого глагола Божия и сил будущего века, и отпадших, опять обновлять покаянием, когда они снова распинают в себе Сына Божия и ругаются Ему. Земля, пившая многократно сходящий на нее дождь и произращающая злак, полезный тем, для которых и возделывается, получает благословение от Бога; а производящая терния и волчцы негодна и близка к проклятию, которого конец — сожжение. (6:4-8)

Как видно, здесь говорится об отступниках. Это люди, которые познали, попробовали и просветились. Потом наступает момент, когда они отворачиваются от веры, от церкви и от Христа. Уже один этот факт делает большинство случаев использования риторики о повторном распятии Христа неправомерным. Как минимум, «распинают Христа» только отступники. Правда, если для кого-то это важная часть кредо, тут можно пойти еще дальше и сказать, что каждый наш грех – это (своего рода) отступление от Христа. Но на столь глубокий богословский лозунг мне, увы, сказать нечего. Это первое.

Второе. Зададим вопрос: «Можно ли в каком-то реальном смысле своими п(р)оступками влиять на то, что происходило на Голгофе 2000 лет назад?». Слово «реальный» здесь очень важно. Ответ, надеюсь, очевидный. Конечно, нет. Ни наши добрые, ни наши худые поступки никак не влияют на то, что произошло на Голгофе. Вышеприведенный отрывок говорит об отношении отпадших к Христу. Они точно такие же люди, как те, что распинали Его и выставляли Его на посмешище. Но живя во второй половине первого века, они уже не могут являться теми, кто распинал или распинает Христа. Ни тогда не существовало, ни сейчас не существует некоего вечно страдающего Христа. Есть только один реальный Христос, и Он восседает на небесах по правую руку Отца. Он увенчан славой и честью за то, что претерпел страдания (Евр 2:9). Поэтому нельзя путать образный язык библейского автора и реальные исторические события, произошедшие раз и навсегда.

Примечательно, кстати, что то же самое Послание к Евреям говорит следующее:       

Ибо Христос вошел не в рукотворенное святилище, по образу истинного устроенное, но в самое небо, чтобы предстать ныне за нас пред лице Божие, и не для того, чтобы многократно приносить Себя, как первосвященник входит во святилище каждогодно с чужою кровью; иначе надлежало бы Ему многократно страдать от начала мира; Он же однажды, к концу веков, явился для уничтожения греха жертвою Своею. И как человекам положено однажды умереть, а потом суд, так и Христос, однажды принеся Себя в жертву, чтобы подъять грехи многих, во второй раз явится не для очищения греха, а для ожидающих Его во спасение. (9:24-28)

Здесь жертва Христа противопоставляется ветхозаветным жертвам. Те жертвы лишь многократно напоминали о грехе, не будучи способными его удалить, а Его жертва, принесенная однократно, реально сняла грех с многих.  

Поставим вопрос немного по-другому: «Есть ли мой личный вклад – положительный или отрицательный – в тот факт, что Иисус пошел умирать на крест?». Вряд ли кто-то дерзнет приписывать себе какую-то заслугу в том, что Иисус решил умереть за него. Даже если человек считает, что Бог избрал его, предузнав в нем веру. Но почему-то грехи людей, верующих и неверующих, представляются как сила, под воздействием которой происходили события на Голгофе! Ты знаешь, друг, почему Иисус страдает на кресте? Из-за тебя! Да-да. Если бы не ты, Он бы и не страдал. Это ты виноват в происходящей на Голгофе трагедии. Покайся. Такое апостол Петр говорил тем, кто непосредственно был виновен в распятии Иисуса Христа. Но я не встречал больше нигде в Новом Завете, чтобы евангелисты применяли такой гнетущий совесть риторический прием.

Думаю, справедливым будет сказать, что в среде тех христиан, которые всерьез говорят в подобных категориях, царит искаженное понимание учения об искуплении. И в том числе, по иронии, Послания к Евреям. Ведь именно в нем больше всего раскрывается смысл крестной жертвы. Если кратко охарактеризовать суть их заблуждения, оно в следующем: в вопросе спасения вектор движения направлен не от человека к Богу, а наоборот. Точно так же, как Бог свободно творил человека (т. е. не будучи понуждаем какой-то необходимостью), Он свободно совершил и искупление человека. Грех человека – это принципиально важный элемент, без которого не было бы нужды в искуплении. Но не он приводит Христа на Голгофу. На Голгофу Христос идет из любви к Своей церкви, которую Он избрал еще до создания мира. Там, на кресте, Он «одним приношением навсегда сделал совершенными освящаемых» (Евр 10:14). Еще до того, как я родился и успел сделать что-либо худое или доброе, во Христе я был освящен раз и навсегда. Однократное страдание Христа заплатило определенную цену за определенных людей. Искупление «совершилось»!

Итак, мы на страдания Христа никак не влияли и не влияем. Забудьте ложное чувство вины. Но как же быть с согрешениями? Хм… Это несколько иная тема. Ее я рассматривать не собирался, поэтому выскажу лишь пару мыслей для указания общего направления.

Покаяние верующего человека перед Богом в своих грехах – это просто называние вещей своими именами. Нам важно это делать, но при этом на небесах не происходит никакой транзакции по «отпущению» нам этого греха. Все это произошло на Голгофе. Больше добавить к этому нечего. Наше покаяние не очищает нас перед Богом. Оно помогает нам смотреть на вещи так же, как смотрит на них Бог. Как следствие, это меняет и наше поведение.

Когда Христос приобрел для нас на кресте вечное спасение, Он приобрел не только прощение грехов, но и то, о чем говорится в Евр 8:10:

…вложу законы Мои в мысли их, и напишу их на сердцах их; и буду их Богом, а они будут Моим народом.                    

Бог меняет сердце верующего человека. Такой человек любит Божий закон, а в будущем будет любить его только больше. Он не «распустится», потому что он – новое творение. Мы смотрим на свою борьбу с грехом с оптимизмом. Если мы понимаем, что спасение – не наших, а Божьих рук дело, то мы также понимаем, что «Тот, кто Сына Своего не пощадил» обязательно даст нас все необходимое в свое время (Рим 8:32). Да, мы согрешаем. Но Бог дал нам Свое Слово и Своего Духа, чтобы начать в нас процесс уподобления Христу уже здесь на земле. Есть только одно «но»: этот процесс завершится только тогда, когда Он явится второй раз. Тогда мы станем как Он. Поэтому, когда я в очередной раз согрешаю, я, во-первых, смотрю в прошлое, на Голгофу. Там мое оправдание. А во-вторых, смотрю в будущее и воздыхаю: «Гряди, Господи!». Там моя надежда.

Христианский фольклор: «Молитва – это не монолог, а диалог»

Христианская жизнь никогда не застрахована от будничности и скуки. Но мне кажется, что в будничности и предсказуемости есть много хорошего, несмотря на то, что современный век их призирает. Когда я был подростком, у меня было одно издание Нового Завета, где в приложении были изложены основы христианской веры, а также содержался призыв к покаянию и началу христианской жизни. При этом начало христианской жизни было представлено как «увлекательное приключение». Дух захватывает! Но самое поразительное то, что в первые годы христианской жизни так и было! У меня было ощущение, что Бог ходит рядом со мной, указывает мне путь, отвечает мне, как только я к Нему обращаюсь, совершает удивительные дела почти каждый день моей жизни!

Естественно, что важнейшую роль в «переживании» Бога играла молитва. Молитва была именно тем временем, когда Бог ближе всего. Будничности и скуки в молитве я страшился больше всего. Ведь это производит впечатление, что Бог «не близко», что мои молитвы идут «не выше потолка». Вообще, в (пост-)советской баптистской традиции именно молитва считалась главным средством решения душевных проблем и поиска ответов не будоражащие ум вопросы. Это хорошо отражено в христианском поэтическом творчестве. В этом, несомненно, было много хорошего и была своя доля истины. Но проблема вот в чем: когда молитве приписывается больше, чем нужно, больше, чем ей приписывает Библия, она не выдерживает этой нагрузки. Христианин начинает испытывать неудовлетворение. У него появляется впечатление, что он что-то делает «не так». А что делать, если духовные дела не ладятся? Молиться еще больше! Опять же, спору нет, что многим из нас, наверное, следовало бы молиться чаще и дольше. Но нам не удастся решить многие проблемы, просто надавив на них массой молитвенного времени.

И вот, один из афоризмов христианского фольклора в этой области гласит, что молитва – это не монолог, а диалог. Монолог? Тоска! Диалог? Это жизнь! Это интерактив! В молитве должно происходить что-то большее, чем одно наше говорение. Сдается мне, что здесь свою роль сыграло популярное христианское выражение «общение с Богом». Оно-то выражение хорошее, но если христианам не конкретизировать и не ограничивать его смысл, то они начинают себе представлять общение с Богом по аналогии с общением человеческим: назначили время, пришли, пообщались (т.е. поучаствовали в вербальном диалоге), что сами рассказали, что-то от других узнали. Вы читали душещипательные истории о том, что Иисус сидит в гостиной нашего дома каждый день утром и с тоской во взоре ждет, не зайдем ли мы «пообщаться» с Ним на часок? Но мы куда-то спешим, мы заняты, нам некогда. А у Него сердце кровью обливается, что мы не заглянули хоть чуть-чуть поговорить. Как и всякая сентиментальная аналогия, эта аналогия способна породить в нас чувство вины (которое у любого легко вызвать; кто из нас на 100% постоянен в проведении времени с Богом?), но она представляет искаженную картину нашего общения (за неимением лучшего слова) с Богом, а значит, одно – лечит, другое – калечит. Она точно так же способна зародить в нашем сердце ложные ожидания. Поскольку эти ожидания не совсем библейские, человек испытывает очередное разочарование. Время чтения Библии и молитвы оказывается в пренебрежении, потому что «все равно не помогает», «все равно не работает».

Все может еще больше усугубляться общением с верующими, которые с огоньком в глазах рассказывают о том, как Бог им в молитве «сказал», «показал», «открыл». Почему Бог с кем-то разговаривает, а со мной нет? Кто-то живет «глубокой духовной жизнью»! С кем-то Бог общается «по-нормальному»! А у меня все не как у людей!

Ободрись, брат или сестра! Все у тебя нормально. И вот почему.

Во-первых, я не знаю мест Писания, которые бы в том или ином виде содержали идею молитвы как диалога. В библейской истории Бог иногда разговаривал с людьми напрямую, но каждый такой разговор – уникальное явление, имеющее особую цель в Божьем плане. Также Бог говорил с пророками. Но если ты не пророк (в чем я уверен на 100% процентов в отношении всех ныне живущих христиан), тогда ждать разговора с Богом с глазу на глаз нет основания. Другое дело, что Бог слышит наши молитвы и отвечает на них. Это верно. Это Библия подчеркивает многократно. Именно эта истина разогревает жар наших молитв. Бог слушает! Мы не говорим в никуда! Благодаря тому, что Иисус Христос принес Себя в жертву умилостивления, мы теперь имеем прямой доступ к Богу, в Святое Святых, к Его престолу благодати.

Во-вторых, Библия четко регламентирует те средства, которые Бог использует, чтобы проговорить к нам.   

Бог, многократно и многообразно говоривший издревле отцам в пророках, в последние дни сии говорил нам в Сыне, Которого поставил наследником всего, чрез Которого и веки сотворил. Сей, будучи сияние славы и образ ипостаси Его и держа все словом силы Своей, совершив Собою очищение грехов наших, воссел одесную престола величия на высоте. (Евр 1:1-3)

Этот отрывок заставляет меня поменять время и вид обсуждаемого нами глагола. Время – с настоящего на прошедшее. Вид – с несовершенного на совершенный. 

«Бог проговорил».

Я знаю, что в самом тексте глагол «говорить» несовершенного вида. Попробую объяснить, что я имею в виду. Для нас важно сосредоточиться не на «говорит», а на «говорил», потому что это смещает направление наших усилий. Когда мы сосредоточены на «говорит», мы ищем, так сказать, «слóва на сегодняшний день», сиюминутного переживания. Когда же мы сосредоточены на «проговорил», мы обращаемся к историческим фактам, составляющим основу Евангелия. В этом должна корениться наша вера. Не в том, что мы переживаем на сегодняшний день, а в том, что Бог делал и говорил на протяжении истории, и что достигло своей высшей точки в откровении, которое есть сам Иисус Христос. Когда же я ставлю глагол в совершенную форму – «проговорил» – я хочу подчеркнуть завершенность этого откровения. В Иисусе Христе Бог сказал все необходимое для нашего спасения и (как следствие) ежедневной жизни угодной Ему. Божий Сын открывает нам Бога, потому что Он сам и есть Бог. Сам Бог Отец призывает нас «Его слушать» (Мф 17:5). Поэтому меняя вид на совершенный, я лишь смотрю на то же самое действие под иным углом.  

Во свете всего сказанного лучше будет переопределить молитву как «обращение к Богу». Обращение, не диалог. По-моему, это все расставляет на свои места. Порядок такой:

– Бог проговорил;

– Мы об этом прочитали;

– Мы обращаемся к Нему в молитве с верой, что Он слышит и отвечает.

Ну что, братья и сестры, помолимся?                     

Почему я люблю читать Солженицына

Прежде чем перечислять причины, отвечающие на этот вопрос, мне нужно ответить на два других вопроса. На сегодняшний день есть необходимость отвечать даже на вопрос: «Почему я люблю читать?». Здесь я скажу, что для моего разума чтение – это все равно, что упражнения для тела или топливо для двигателя. Чтение стимулирует и обогащает мышление. А думать – это мое любимое занятие, граничащее с манией. Я рад, что Бог предусмотрел для человека сон. Это дает возможность некоторое время ни о чем не думать.

Следующий вопрос (он тоже не у всех может возникнуть, но я забочусь о тех, у кого он все же возникнет) в том, может ли быть духовная польза от чтения нерелигиозной литературы. Его иногда ставят по-другому: разве чтение книг, где ничего не сказано о Боге, или где содержатся небиблейские идеи, не несет неизбежный духовный урон? Ответ на этот вопрос не может быть категоричным. На него нельзя ответить просто «да» или просто «нет». Отвечу вопросом на вопрос, чтобы все усложнить: а разве некоторым людям не приносило «духовный урон» чтение христианской литературы? Или даже чтение Библии? Ведь чтение Библии некоторыми людьми приводило к искаженному пониманию христианского учения, к фанатизму, бесчисленному множеству безрассудных поступков. Библия – Слово Бога. Святое, неповрежденное, совершенное. Но когда человек берет и читает книгу, то мы имеем дело с более сложным уравнением, где сам текст книги – лишь один из членов. Сюда добавляется мировоззрение человека; цель, с которой он читает; степень развития его критического мышления и еще много чего.

Поэтому читать человек может все что угодно. Другое дело, насколько мудро с его стороны браться за то или иное чтение. Когда я был подростком, увиденное и прочитанное мной часто настолько влияло на меня, что мне была абсолютно необходима более строгая информационная гигиена. Когда становишься чуть старше, укрепляется твой панцирь и появляется способность пропускать через голову много разной информации без прежнего урона.

Еще одно наблюдение. К сожалению, многое из того, что сегодня стоит на христианских книжных полках проигрывает по серьезности и глубине литературе нехристианских авторов. А жаль. Хотелось бы, чтобы было наоборот. Есть христианские книги, пустота которых видна с обложки; есть те, что еще нужно пролистать; а есть те, после прочтения которых жалеешь о потраченном времени, потому что идею можно было изложить на нескольких страницах, но почему-то понадобилось губить лишний лес и печать книгу в 100 или 200 страниц.                 

Все, что мы можем знать, состоит из двух областей: знания о Боге и знания о Его творении (человек, природа и т.п.). Огромное количество истинного знания доступно людям, не знающим Бога Библии. Понятно, что их понимание вещей может быть неточным или искаженным. Но это не отменяет того факта, что в их писаниях может быть отражена правда о творении. Я помню, как испытывал некоторое смущение, когда, готовясь к экзамену по философии, полностью прочитал книгу с курсом лекций покойного профессора философии МГЛУ  В. Л. Акулова. Мне понравилось! Более того, книга отточила мое мышление в некоторых областях и помогла яснее мыслить в ряде библейских вопросов.

То же и с Солженицыным. Это до боли правдивый автор. Автор, глубоко познавший человеческую природу, познавший глубину страданий, погрузившийся в черный омут сталинских лагерей и оказавшийся среди немногих, кто выжил.

Я уже долго читаю его «Архипелаг ГУЛАГ». Читаю постепенно, частями. Во-первых, книга очень большая. А во-вторых, долго читать – психика не выдерживает. Масштаб и изощренность того зла, которое одни люди могут причинять другим, когда для этого создаются необходимые условия, пронизывает до мозга костей, заставляет вздрогнуть, съежиться. Каждая глава книги – словно горький сухой концентрат. Его тяжело просто так взять, прожевать и проглотить. К прочитанному невозможно отнестись легкомысленно. Такое чтение я люблю.

Перечислю несколько причин, по которым я нахожу это чтение полезным.            

1. Красивый русский язык. Тут нечего больше добавить. Надо просто почитать и самому это ощутить.

2. Солженицын помогает понять культуру и менталитет нашего народа. Забитость, лживость, любовь к показухе. Отчего бывает забитость? Да оттого, что много били, не так ли? А сколько били, какими методами и сколько миллионов человек стали жертвами этого битья, об этом автор говорит много и приводит все необходимые сведения. А чтоб хоть как-то выживать, надо врать, врать и врать…

3. ГУЛАГ для послереволюционного СССР – не какое-то досадное, случайное стечение обстоятельств, а естественное, системное явление. Это Солженицын доносит очень убедительно. И это заставляет задуматься о важности идей и неизбежности их последствий. Человек так устроен, что любую идеологию он использует для удовлетворения похотей своей плоти. Но идеология идеологии рознь. Конечно, самая глубинная проблема – человеческий грех. Он неисправим. Он неистребим политическими или социальными методами. Однако каждая общественно-политическая система устроена так, что сдерживает одни грехи, при этом поощряя другие, или, как минимум остается к ним равнодушной. Чем больше система завязана на греховном, тем больше трагедия для народа. Если террор был у самых истоков советского государства – немудрено, что только на нем все могло строиться и дальше. 

Идеи имеют последствия. Ложные, безбожные, фанатичные идеи имеют соответствующие последствия. Но миллионы черных букв на белой бумаге выглядят совсем не так, как миллионы почерневших от лютого мороза тел, устилающих необъятные просторы Сибири. Кто бы мог подумать, что второе – прямое следствие первого? Хотя есть движение и в обратном направлении: идеи нужны, чтобы оправдать поступки.

Идеология! — это она даёт искомое оправдание злодейству и нужную долгую твёрдость злодею. Та общественная теория, которая помогает ему перед собой и перед другими обелять свои поступки и слышать не укоры, не проклятья, а хвалы и почёт. Так инквизиторы укрепляли себя христианством, завоеватели — возвеличением родины, колонизаторы—цивилизацией, нацисты — расой, якобинцы и большевики — равенством, братством, счастьем будущих поколений. (kindle, loc 4945-4950)

Может быть, наши идеи никогда не будут иметь таких катастрофических последствий. Но любому из нас, кто идеи генерирует и передает другим, всегда нужно помнить строгое предупреждение Иакова: «Не многие делайтесь учителями, зная, что мы подвергнемся большему осуждению» (3:1).

4. История человечества всегда будет историей меньшего или большего зла. Иногда доводится слышать, что какие-то вещи в 21 веке немыслимы. Ведь не в средневековье живем! Это отражение наивной веры в моральный прогресс человечества. Это отражение неверия в библейское учение о полной греховности человека. И это опасно. Ведь относиться к человеческой природе так, будто она не является источником греха, зла и насилия – преступное легкомыслие. А ведь именно такой оптимизм царил в западном мире вплоть до начала двадцатого века, века двух мировых войн и коммунистических революций. Подобный оптимизм царит и сейчас…  

    

5. Витамин «С» [читается «эс», не «це»] от ропота и уныния. Иисус многократно призывал своих учеников «бодрствовать и трезвиться». Лично я чувствую, что больше всего меня убаюкивает благополучие. Чем благополучнее моя жизнь, тем меньше радости  мне приносят те блага, которые я имею. Мое поколение – поколение пресытившихся потребителей (хоть аббревиатуру чекань: ППП!) – не знает ни тяжести лишений, ни простых радостей жизни. Если я не предпринимаю сознательных усилий, я незаметно сползаю в пресыщенность и ропот. Это как закон всемирного тяготения. Если вас не интересует ни история, ни политика, то принять немного витамина «С» я советую хотя бы для того, чтобы научиться радоваться тем макаронам, что вы так часто варите на своей плите (мы ведь с вами совсем не понимаем, что такое лагерная баланда); той работе, на которой нам все же как-то платят, и после которой мы можем вернуться к своей семье (мы ведь не работали на износ от темноты до темноты, давно потеряв всякую надежду увидеть родных и близких); той «небольшой» квартире, в которой мы живем (мы ведь не спали в камерах, где люди на полу даже сидя не помещаются)… Хочется продолжать этот список. Но я не могу быть красноречивее Александра Исаевича. Заглотните пару глав. Только не ослабляйте действие витамина мыслями, что такое было возможно только в советском «средневековье» и к вам это отношения не имеет. Поставьте себя во все описанные условия. Увидите, как действует!

6. Меня глубоко поразило то, что Солженицын, описывая все те беззакония, которые творили власти (в самом широком смысле слова, сверху донизу), не разделяет при этом людей на «хороших» и «плохих», «наших» и «ваших». Он видит зло как общечеловеческую проблему. Он правильно видит источник зла – это человеческое сердце. Думаю, что для христиан очень важно вооружиться этой мыслью, чтобы правильно относиться и к злу, и к людям, которые его творят. Отчасти я затрагивал это в своем посте «Наша общность в Адаме». А вот соответствующая цитата из «ГУЛАГа»:

Пусть захлопнет здесь книгу тот читатель, кто ждёт, что она будет политическим обличением. Если б это было так просто! — что где–то есть чёрные люди, злокозненно творящие чёрные дела, и надо только отличить их от остальных и уничтожить. Но линия, разделяющая добро и зло, пересекает сердце каждого человека. И кто уничтожит кусок своего сердца?.. В течении жизни одного сердца линия эта перемещается на нём, то теснимая радостным злом, то освобождая пространство рассветающему добру. Один и тот же человек бывает в свои разные возрасты, в разных жизненных положениях— совсем разным человеком. То к дьяволу близко. То и к святому. А имя — не меняется, и ему мы приписываем всё. (kindle, loc 4805-4814)

7. Еще пара цитат, которые говорят сами за себя, прежде чем я перейду к самой-самой: 

Простая истина, но и её надо выстрадать: благословенны не победы в войнах, а поражения в них! Победы нужны правительствам, поражения нужны — народу. После побед хочется ещё побед, после поражения хочется свободы — и обычно её добиваются. Поражения нужны народам, как страдания и беды нужны отдельным людям: они заставляют углубить внутреннюю жизнь, возвыситься духовно. Полтавская победа была несчастьем для России: она потянула за собой два столетия великих напряжений, разорений, несвободы — и новых, и новых войн. Полтавское поражение было спасительно для шведов: потеряв охоту воевать, шведы стали самым процветающим и свободным народом в Европе. (kindle, loc 7499-7509)

...если надо не жить для того, чтобы жить, — то и зачем тогда?.. (kindle, loc 7689-7690)

    

8. И напоследок. У меня есть любимая цитата, которую я использую в проповеди на слова Христа «кто хочет идти за Мной, отвергни себя» (Мф 16:24). Есть поразительная параллель между тем, к чему призван христианин и что помогает ему остаться стойким в вере, и тем, что помогает устоять арестанту в тюремно-лагерной мясорубке.

Надо вступить в тюрьму, не трепеща за свою оставленную тёплую жизнь. Надо на пороге сказать себе: жизнь окончена, немного рано, но ничего не поделаешь. На свободу я не вернусь никогда. Я обречён на гибель — сейчас или несколько позже, но позже будет даже тяжелей, лучше раньше. Имущества у меня больше нет. Близкие умерли для меня — и я для них умер. Тело моё с сегодняшнего дня для меня — бесполезное, чужое тело. Только дух мой и моя совесть остаются мне дороги и важны. И перед таким арестантом — дрогнет следствие! Только тот победит, кто от всего отрёкся! (kindle, loc 3900-3908).