Снова суббота. Это значит, что
завтра нужно проповедовать. Моя очередь. Нет, не то чтобы я не рад. Я как бы
рад. Где-то глубоко-глубоко в сердце. Это ведь великое призвание. Это важное и
почетное служение. Я это все знаю и готов убеждать в этом любого сомневающегося
или приунывшего.
Но сегодня, как и во многие
другие субботы, этот сомневающийся и приунывший – я сам.
Сомневаюсь я в том, действительно
ли стоит говорить надцатую проповедь по доктрине о Святом Духе. Может, я гружу
бедный народ ненужным и одного меня интересующим? Может, они не для этого в
церковь приходят? У них дети болеют, муж неверующий, зарплату задержали, а я –
про Святого Духа. Может мало ярких примеров и увлекательных историй? Ну не
лезут они в мою голову последнее время, извините!
А может какую-нибудь старую
проповедь просто взять и сказать, что некогда было готовить обещанное
продолжение серии? Поймут ведь. И все будет нормально. Но ведь нет. В прошлый
раз действительно некогда было. А сейчас есть когда. Я сижу в отдельной
комнате. Никто не мешает. Жена свято чтит мою обязанность проповедника. Никуда
не зовет ехать, ничего не просит сделать. Дети тоже не посягают на святую
тишину моей кельи.
Кстати, я работал целую неделю. В
основном за компьютером сидел. И вот настала суббота. Нужно готовить проповедь,
сидеть за тем же компьютером. Глаза напоминают о санитарно-гигиенических нормах
для трудящихся. Мозг собирается писать на меня заявление в милицию по факту
издевательств и пыток. За окном гуляют люди, которые могут целый день делать,
что хотят. И завтра тоже. Ничтожный процент этих людей завтра, как и я, пойдет
в церковь. Но все, что им нужно сделать, это только прийти.
Нет, у меня нет никакой жалости к
себе. Я знаю, что то место, на которое меня поставил Бог, самое лучшее для
меня. Более того, я сам хотел быть на этом месте. Это мое. Но сегодня я просто
хочу все спустить на тормоза. Я хочу набросать на бумаге пару мыслей, присыпать
их парой цитат из Библии, а потом в воскресенье прослоить это все жирным слоем христианской
риторики. Я все скажу правильно. Меня не в чем будет обвинить. Кому-то даже
понравится. Кто-то даже вынесет для себя ценные уроки.
Я завидую тем, для кого
подготовка проповедей, это их основная работа. Но лично я таких людей знаю
ничтожно мало. Я завидую тем, кто купается в Писании как рыба в воде. А я порой
чувствую себя как земноводное, которое то и дело теряет навыки плавания. Я
завидую тем, кто по субботам не испытывает таких проблем как я…
И тут тишину моей
проповеднической удрученности нарушает взрыв… Для меня это настоящая бомба.
Каким-то чудом Божьего провидения я открываю на киндле книгу о короле
проповедников Чарльзе Сперджене. Это человек, который, как мне кажется, обитал
где-то на христианском Олимпе, в сонме богов. Он был гением проповеди и обладал
неиссякаемой энергией. И вот, я нахожу в этой книге цитату, которую по какой-то
причине я до этого нигде никогда не встречал:
Служение требует умственного труда. Проповедник должен глубоко осмысливать
то, чему он учит. Он должен заниматься чтением и изучением, чтобы поддерживать
свой ум в форме… Я редко когда получаю удовольствие от подготовки проповеди.
Для меня подготовка проповеди – это самая изнурительная работа в мире. (The
Gospel Focus of Charles Spurgeon, Lawson, Steven J., kindle loc 597-601)
На этом месте я пытаюсь найти
адекватное выражение своим чувствам. Но у меня просто не получается. Меня
переполняет смесь изумления и ликования. Что, и Сперджен тоже?! И у него было
так же?! Ребята, вы понимаете, что это говорит не кто-то там, а сам Сперджен! Я
всегда им восхищался, но теперь он еще больше вырос в моих глазах. Вы
представляете себе пастора самой большой на тот момент церкви в мире, самого
знаменитого на тот момент проповедника в мире, который фактически говорит: для
него нет ничего тяжелее и мучительнее, чем готовиться к проповедям? Аллилуйя! Я
готов повесить эти слова в золоченой рамке у себя над столом! И вот еще:
Лентяю не место за кафедрой. Он инструмент осуждения человеческих душ в
руках Сатаны.
Тот, кто перестал учиться, перестал учить. Тот, кто не сеет за столом,
ничего не пожнет за кафедрой. (Там же, loc 602-608).
Борьба с апатией, конечно же, не
делает меня Спердженом. Но я к этому и не стремлюсь. Главное, что мне нужно
было узнать, это что со мной все нормально. Нас таких много. Стоит приложить
усилие. Стоит сжать в ослабевшей руке меч и дать бой бесам сомнения и уныния.
Бесспорно, мои отношения с субботами
сложные. Но чувствую, что между нами уже давно есть тайная любовь. Просто я
стесняюсь признаться.
