Субботняя борьба проповедника

Снова суббота. Это значит, что завтра нужно проповедовать. Моя очередь. Нет, не то чтобы я не рад. Я как бы рад. Где-то глубоко-глубоко в сердце. Это ведь великое призвание. Это важное и почетное служение. Я это все знаю и готов убеждать в этом любого сомневающегося или приунывшего.

Но сегодня, как и во многие другие субботы, этот сомневающийся и приунывший – я сам.

Сомневаюсь я в том, действительно ли стоит говорить надцатую проповедь по доктрине о Святом Духе. Может, я гружу бедный народ ненужным и одного меня интересующим? Может, они не для этого в церковь приходят? У них дети болеют, муж неверующий, зарплату задержали, а я – про Святого Духа. Может мало ярких примеров и увлекательных историй? Ну не лезут они в мою голову последнее время, извините!

А может какую-нибудь старую проповедь просто взять и сказать, что некогда было готовить обещанное продолжение серии? Поймут ведь. И все будет нормально. Но ведь нет. В прошлый раз действительно некогда было. А сейчас есть когда. Я сижу в отдельной комнате. Никто не мешает. Жена свято чтит мою обязанность проповедника. Никуда не зовет ехать, ничего не просит сделать. Дети тоже не посягают на святую тишину моей кельи.

Кстати, я работал целую неделю. В основном за компьютером сидел. И вот настала суббота. Нужно готовить проповедь, сидеть за тем же компьютером. Глаза напоминают о санитарно-гигиенических нормах для трудящихся. Мозг собирается писать на меня заявление в милицию по факту издевательств и пыток. За окном гуляют люди, которые могут целый день делать, что хотят. И завтра тоже. Ничтожный процент этих людей завтра, как и я, пойдет в церковь. Но все, что им нужно сделать, это только прийти.

Нет, у меня нет никакой жалости к себе. Я знаю, что то место, на которое меня поставил Бог, самое лучшее для меня. Более того, я сам хотел быть на этом месте. Это мое. Но сегодня я просто хочу все спустить на тормоза. Я хочу набросать на бумаге пару мыслей, присыпать их парой цитат из Библии, а потом в воскресенье прослоить это все жирным слоем христианской риторики. Я все скажу правильно. Меня не в чем будет обвинить. Кому-то даже понравится. Кто-то даже вынесет для себя ценные уроки.

Я завидую тем, для кого подготовка проповедей, это их основная работа. Но лично я таких людей знаю ничтожно мало. Я завидую тем, кто купается в Писании как рыба в воде. А я порой чувствую себя как земноводное, которое то и дело теряет навыки плавания. Я завидую тем, кто по субботам не испытывает таких проблем как я…

И тут тишину моей проповеднической удрученности нарушает взрыв… Для меня это настоящая бомба. Каким-то чудом Божьего провидения я открываю на киндле книгу о короле проповедников Чарльзе Сперджене. Это человек, который, как мне кажется, обитал где-то на христианском Олимпе, в сонме богов. Он был гением проповеди и обладал неиссякаемой энергией. И вот, я нахожу в этой книге цитату, которую по какой-то причине я до этого нигде никогда не встречал:

Служение требует умственного труда. Проповедник должен глубоко осмысливать то, чему он учит. Он должен заниматься чтением и изучением, чтобы поддерживать свой ум в форме… Я редко когда получаю удовольствие от подготовки проповеди. Для меня подготовка проповеди – это самая изнурительная работа в мире. (The Gospel Focus of Charles Spurgeon, Lawson, Steven J., kindle loc 597-601)

На этом месте я пытаюсь найти адекватное выражение своим чувствам. Но у меня просто не получается. Меня переполняет смесь изумления и ликования. Что, и Сперджен тоже?! И у него было так же?! Ребята, вы понимаете, что это говорит не кто-то там, а сам Сперджен! Я всегда им восхищался, но теперь он еще больше вырос в моих глазах. Вы представляете себе пастора самой большой на тот момент церкви в мире, самого знаменитого на тот момент проповедника в мире, который фактически говорит: для него нет ничего тяжелее и мучительнее, чем готовиться к проповедям? Аллилуйя! Я готов повесить эти слова в золоченой рамке у себя над столом! И вот еще:

Лентяю не место за кафедрой. Он инструмент осуждения человеческих душ в руках Сатаны.

Тот, кто перестал учиться, перестал учить. Тот, кто не сеет за столом, ничего не пожнет за кафедрой. (Там же, loc 602-608).

Борьба с апатией, конечно же, не делает меня Спердженом. Но я к этому и не стремлюсь. Главное, что мне нужно было узнать, это что со мной все нормально. Нас таких много. Стоит приложить усилие. Стоит сжать в ослабевшей руке меч и дать бой бесам сомнения и уныния.

Бесспорно, мои отношения с субботами сложные. Но чувствую, что между нами уже давно есть тайная любовь. Просто я стесняюсь признаться.